Текст и фото Юрия Мечитова
В биографии Сергея Параджанова читаем: “родился в городе Тбилиси в армянской семье”. Я попытаюсь вместе с вами разобраться и понять, какую роль эти обстоятельства сыграли в развитии и становлении одного из великих художников современности. Я не оговариваюсь, речь идет именно о Сергее как о художнике, артисте, а не только о кинорежиссере.
Постараюсь сначала рассказать, что же это такое город Тбилиси. В 1958 году город торжественно отметил свое 1500 летие. Конечно, никто не берется утверждать, что именно в 458 году царь тогдашней Грузии Вахтанг Горгасали, охотясь, сразил стрелой фазана и тот упал в горячий источник, сварился, и это событие, как гласит легенда, стало поводом для основания на этом месте, на правом берегу реки Куры, города Тбилиси. Тбили по грузински – теплый. Впрочем, последние археологические находки показали, что город зародился гораздо раньше, скорее до рождества Христова. Вряд ли человек мог бы не использовать столь удобное для жизни место, где никогда не было ни разрушительных землетрясений (не дай-то Бог!), ни опустошительных наводнений, ни ураганных ветров…
Это местоположение города оказало да и сейчас, в нашу ненормальную эпоху, оказывает благотворное влияние на характер тбилисца. Город вместе со страной переходил из рук в руки – им наряду с грузинами владели арабы, персы, турки, русские… Этот важнейший перекресток, стык Азии и Европы всегда привлекал внимание и друзей и недругов. Его посещали великие путешественники, поэты, писатели, художники, музыканты. Тбилиси был и, надеюсь, еще будет стартовой площадкой выдающихся людей. Любовь Блаватская, Георгий Гурджиев, Рубен Мамулян , Максим Горький, Владимир Маяковский, Георгий Товстоногов, Евгений Лебедев, Тигран Петросян… Не все они родились в Тбилиси, В Грузии, но здесь подпитывались духовно, создавали свои произведения. Эта подпитка происходит и сейчас, когда так называемый цивилизованный мир, устав творить, безумно пытается разрушить им же созданное.
Сейчас в Тбилиси, да и во всей Грузии туристический бум. Ежегодное число прибывающих со всего света почти сравнялось с числом жителей. Уже значительное число иностранцев купили квартиры, дома не только в Тбилиси, а по всей Грузии, женились на грузинках и никуда не хотят уезжать. Немного обидно, что нас недооценивают, а скорее просто не знают. Иначе не учили бы европейские парламентарии средней руки нас толерантности и мультикультурализму. И сейчас на крошечном пятачке, в центре города Майдане, мирно соседствуют грузинская и армянская церкви, мечеть, синагога. В городе также есть русские православные, католические, баптистская, лютеранская церкви. Самый главный город Грузии Тбилиси всегда был полиэтническим, поликонфессиональным мегаполисом. У нас есть поговорка – «Где хочешь молись, но будь Человеком!». Наши так называемые итальянские дворы, которых и сейчас много, в отличие от сегодняшних унылых корпусов с их изолированными квартирами, являют собой часть общего жилого пространства их обитателей. Понятие сосед в Тбилиси ценится высоко, и все время подчеркивается важность его географической близости, то есть именно сосед может помочь в трудную минуту.
И все же главное в Тбилиси, то что было и еще как то осталось, и если помечтать, может и возродиться– это его карнавальность, вечное желание праздника. И это несмотря, на то что город неоднократно разрушался ордами захватчиков.Но город неизменно отстраивался, и верх брало неукротимое желание ощутить радость и полноту жизни, дарованной Создателем. Кстати, в последний раз Тбилиси был разрушен ( если не считать двухнедельного вооруженного конфликта зимой 1991-1992 годов, когда выжжен был центр города) в сентябре 1795 года Ага-Мохамед ханом, и именно тогда, как гласит легенда, у церкви Сурб Георга – Святого Георгия был убит поэт, ашуг Арутин Саадян – Саят Нова. Там же сохранилась его могила, и в последнее воскресенье мая во дворе церкви собираются горожане и поют песни на его стихи. Саят Нова творил на трех языках – армянском, грузинском и тюркском – сегодня азербайджанском. К поэту Саят Нова, точнее к второму нашумевшему после «Теней забытых предков» фильму Параджанова «Саят Нова или Цвет граната» мы еще вернемся.
Еще при советской власти, в начале 80 х годов прошлого века в Тбилиси было решено проводить праздник города «Тбилисоба» в конце октября. Праздник пришелся по вкусу, горожане с удовольствием гуляют семьями, вкушают шашлык, пьют только что созревшее вино, смотрят различные представления. Правда, бурная политическая жизнь последних 25 лет так и не привела к формированию среднего класса, не говоря уже об обществе всеобщего благоденствия. И тем не менее, чтобы пировать с друзьями, совсем не обязательно посещать дорогие рестораны. Достаточно скромной беседки во дворе, 10 литровой бутыли вина, сыра, салата из помидоров и грузинского хлеба- шоти. Впрочем, и шашлык тоже не редкость, и тогда вся улица пахнет замечательным ароматом. Конечно, сейчас многое в городе изменилось – он стал жертвой неумолимой урбанизации и произвола наших корыстолюбивых и ничего не смыслящих в архитектуре властей. Уродливые бетонные джунгли, выросшие подчас в центре города, убивают сам тбилисский дух, лишают людей взаимообогащающего общения. Это происходит сейчас, в эпоху всеобщего духовного кризиса, который объял не только Тбилиси, Грузию, постсоветское пространство, но и весь мир. Правда, я верю, что наш город, наша страна и вся планета переболеет, но выздоровеет. Но вернемся в мой родной город времен детства Сергея Параджанова.
Теперь необходимо объяснить такой феномен, как тбилисский армянин. В Тбилиси издавна жили армяне. После вхождения Грузии в Российскую империю в виде двух губерний – тифлисской и кутаисской в 1801 году, армяне использовали свойственную им предприимчивость и стали промышленниками, купцами, заработав немалые деньги. Российская власть в силу ряда причин считала армян более надежными поддаными. Роскошные здания в стиле модерн, сформировавшие европейский облик Тбилиси, и построены в основном богатыми армянами. Упомяну только нефтепромышленника Александра Манташева, который сотрудничал с Альфредом Нобелем, и если не советская власть, то вполне возможно существовала бы также премия имени Манташева. И сейчас в старом районе города остались Манташевские ряды. Естественно, завидное положение армян на фоне сравнительно бедного грузинского населения было причиной классовой вражды, принимавшей этнический характер. После прихода советской власти в 1921 года с их революционной экспроприацией, богатство армян, конечно, закончилось. И они постепенно были вытеснены со многих важных постов. Часть предпринимателей уехала далеко за границу, часть в поисках лучшей доли переехала жить в Советскую Армению. Оставшиеся остались работать во многочисленных мастерских и ателье. Эта ностальгия по прошлым временам и сейчас жива в тбилисском армянине, являясь частью его ментальности. Впрочем, я не думаю, что юноша Сергей тогда особенно был этой ментальностью озабочен.
В возрасте 19 лет после некоторых метаний он поступил в престижный и тогда ВГИК, который и окончил в 1952 году в мастерской Савченко. Ему припомнят его армянское происхождение в 1987 году, когда Сергей после «Легенды о Сурамской крепости» был одержим идеей снять «Мученичество Шушаник». Так называется первая грузинская агиографическая книга четвертого века, написанная Яковом Цуртавели. На фоне разгоравшихся в Грузии националистических страстей попытка этнического армянина экранизировать первый грузинский литературный труд была воспринята очень критически. Примечательно и немного комично в этой истории то, что сама святая Шушаник была армянкой. Она канонизирована как Грузинской православной так и Армянской первоапостольской церквями. В роли Шушаник режиссер видел свою любимую актрису, свою музу Софико Чиаурели. Но в итоге после недружественных звонков, тайных и явных угроз от этого проекта Параджанову пришлось отказаться. Впрочем Параджанова критиковали и раньше, после выхода в свет «Легенды о Сурамской крепости» в 1985 году. В тот раз критикам фильма не понравились откровенно восточные костюмы главных героев, хотя это обстоятельство было обусловлено сюжетом, где герои – грузины по национальности – вынуждены принять мусульманство со всеми вытекающими оттуда последствиями. Критиков удивительно мало заинтересовал патриотический пафос фильма. В отличие от литературного источника, где юношу насильно замуровывают в стену, в фильме Сергея Параджанова златокудрый юноша, узнав от гадалки, что его добровольная жертва поможет возвести стену крепости, которая защитит его отечество, сам замуровывает себя в злосчастную стену. Недалеких критиков не взволновала даже проникновенная грузинская народная песня на эту тему, записанная специально для этого фильма. Конечно, не критика недоброжелателей, а именно иррациональное недопущение его к работе над «Шушаник», где оказались беспомощны многие его ранее всесильные друзья из мира кино, всерьез расстроило Параджанова.
Но вернемся к тбилисскому характеру Сергея Параджанова, когда он молодой, полный сил в 1949 году начинает работать в Киеве на киностудии им. Довженко. Проходит целых 15 лет – Параджанов не сидит без дела, снимает художественные и документальные фильмы. Правда, искусствоведам очень трудно найти в этих фильмах что либо свидетельствующее о его незаурядных кинематографических талантах. Его взлет произойдет позже. Пока Сергей приобщается к неведомой для него ранее украинской культуре. Вокруг него по-тбилисски дружелюбного, остроумного и веселого парня собирается круг людей искусства, где звучат смелые идеи во многом неприемлемые для тогдашних украинских властей, озабоченных борьбой с украинским национализмом, так пестуемым ныне. Для любознательного и не имеющего этнических и прочих комплексов Сергея Параджанова близкие отношения с украинскими деятелями искусства – поэтами, писателями, художниками, скульпторами не проходят даром. Кстати, когда он вернулся на родину в Тбилиси в декабре 1977 года после 4 лет, проведенных в трудовом лагере, в его речи еще долго звучали украинские слова, а в своих письмах он неизменно «украiнiзiровал» букву «и».
И вот вдруг, в 1964 году Сергею Параджанову представляется случай экранизировать повесть Михаила Коцюбинского «Тени забытых предков» как раз к 100 летию со дня рождения классика украинской литературы. Оператором фильма назначают талантливейшего Юрия Ильенко – который просто фантастически снимает фильм. Сергею, конечно, крупно повезло. Правда, амбиции у режиссера и оператора оказались непомерные, и так как каждый считал свой вклад решающим, то они ссорились как во время съемок так и после ошеломляющего успеха. А успех был огромен. Удивительно, но уроженец Тбилиси смог увидеть украинский край Гуцульщину так, как никто до него. Параджанов увидел уже привычную для украинского глаза красоту людей, одежд, обрядов по новому, свежо, страстно, изобретательно… История, где молодоженам вешают на шею ярмо, выдумана Сергеем , но воспринимается как реконструкция стародавнего обычая. В этом фильме все сложилось самым лучшим образом – динамичный сюжет, блестящая режиссура, дух захватывающее изображение, народные песнопения, игра актеров, точный темп и ритм, то есть все, чем является синтетическое искусство – кино. Украинские власти очень торопились – юбилей Коцюбинского был на носу, и поэтому картина вышла на всесоюзный экран не просто на украинском языке, а даже на его гуцульском диалекте. Сила образов была такова, что история воспринималась зрителем без перевода.Фильм снятый не на Кодаке и не в Голливуде получил множество призов по всему миру. Параджанову не дали ни разу присутствовать на зарубежном триумфе, это была прерогатива чиновников из Госкино. Но тем не менее Сергей Параджанов сразу стал известен всему кинематографическому миру. На Украине он приобрел много поклонников, но как это бывает в мире людей, и не малое число врагов. Вдохновленный успехом, обретший крылья, Параджанов начинает работать над фильмом «Киевские фрески». Чудом сохранившиеся после запрета картины 2 части этого фильма свидетельствуют о том что, возможно, мог состояться очередной шедевр Параджанова, на этот раз в содружестве с оператором Александром Антипенко. На этот раз Сергей хотел нестандартно рассказать о судьбах людей после победы в Великой отечественной войне, которую сейчас даже в России отчужденно называют Второй мировой. Справедливо обидевшись, Параджанов уезжает в свой родной город, в Тбилиси. Друг его детства, видный архитектор Виктор (Буца) Джорбенадзе везет его на родину предков, в Армению. Сергей потрясается увиденным – более суровыми, чем в Грузии, природой, людьми, культовой архитектурой …
Вначале на Ереванской студии документальных фильмов Параджанов снимает короткометражку «Акоп Овнатанян» о тбилисском художнике – портретисте (1806-1881). Большинство его работ хранится в Картинной галерее Армении. Игровые сцены фильма снимались в Тбилиси. Неизвестно доподлинно, что двигало Сергеем, но его интерес к армянскому мировосприятию этой короткометражкой не закончился. На студии «Армен-фильм» им Амо Бек-Назарова Параджанов снимает фильм «Саят Нова» по своему сценарию. В главной роли как поэта Саят Новы, так и его возлюбленной принцессы Анны, снялась замечательная грузинская актриса Софико Чиаурели. На «Армен-фильме» недоумевали, для чего на эту роль надо было брать женщину, да еще грузинку, но Сергей знал свое дело. Софико в этом фильме играет целых шесть ролей. Кроме нее в фильме снялись еще несколько знаменитых грузинских актеров. На этот раз оператором фильма был Сурен Шахбазян – удивительной доброты и таланта человек. Мне довелось с ним общаться, когда он несколько раз приезжал в Тбилиси к Сергею. В отличие от сверх динамичных «Теней…», где камера постоянно движется, фильм «Саят Нова» снят абсолютно неподвижной камерой. Мне кажется, что кроме чисто художественных задач, требующих именно такой медитативной съемки, Сергею хотелось еще раз напомнить оператору «Теней..» Юрию Ильенко, что все-таки он, Сергей, был главным автором успеха фильма. «Цвет граната» – такое прокатное название получил фильм, ожидала трудная судьба. Справедливо решив, что неподготовленная публика не сможет воспринять картину, ее поручили перемонтировать режиссеру Сергею Юткевичу, который добавил туда титры, поясняющие происходящее. Фильм вышел на экраны Советского Союза так называемым вторым экраном, что означало просмотр во второсортных кинотеатрах. Я лично об этом фильме и не слыхал. Эта картина, тем не менее, попав на международные фестивали, вызвала новое цунами, сравнимое с успехом «Теней забытых предков».
Вновь победивший, Сергей Параджанов возвращается в ставший для него родным город Киев. Принимается за фильм по сказке Ганса Христиана Андерсена «Чудо в Оденсе». Но времена меняются, и Сергею больше не простят того, что раньше прощалось – свободное мышление, эпатаж, высмеивание авторитетов… В декабре 1973 года, по обвинению в мужеложестве, он был арестован. На суде в Киеве произошло то, что никогда не могло бы произойти в тогдашнем, да и в сегодняшнем Тбилиси. На суде выступил свидетель, откровенно рассказавший о «насилии» со стороны Параджанова. Также одной из самых серьезных улик была представленная на суде шариковая ручка с раздевающей при ее переворачивании красоткой. Так Сергей получил от советской власти «подарок» в виде 5 лет трудовой колонии. Годы, проведенные в заключении, это отдельная история. Это не только полные боли письма на свободу, но и художественные произведения – рисунки, коллажи, куклы…
В мире развернулась кампания за освобождение Параджанова. Но дело решила встреча Леонида Брежнева с Луи Арагоном, бывшего в родственных связях с Лилей Брик. Так Параджанова удалось вырвать из этого ада на год раньше срока. Ему было запрещено проживание в Киеве, а также в Москве и Ленинграде. 30 декабря 1977 года Сергей приезжает к себе домой, в свой Тбилиси, на Мтацминду. Отец Иосиф умер раньше, а мать Сирануш в 1975 году. Сын, конечно, не мог быть на похоронах. Я встретился с Параджановым в ноябре 1978 года и с этого времени могу говорить о Сергее не с чужих слов. Вплоть до 15 марта 1990 года, когда его, тяжело больного, увезут на лечение в Ереван, я мог общаться с этим удивительным человеком. Это плодотворное, надеюсь, не только для меня общение в 2009 году с биографической точностью отражено в книге «Сергей Параджанов. Хроника Диалога».
Тбилиси в лице друзей, соседей, знакомых встретил Сергея радушно. Правда, работу, тем более по специальности, никто и не думал предлагать. Каких-либо сбережений у него не было. Сергею оставалось рассчитывать на милость сестры Ани, на соседей, которые приносили ему еду… На Новый Год влиятельные друзья, как бы сговорившись, посылали ему жареных поросят, которых затем вкушала вся улица. У него практически всегда были гости, которых он очень радушно встечал, зачастую на соседские подаяния. Пища была более чем скромной, но блюда – всегда антиквариат. Общение с Параджановым было фантастическим театром одного актера. Все остальные, включая его гостей – звезд мирового кино, тянули разве что на массовку. Я до сих пор переживаю, что не выклянчил у кого нибудь редкую тогда видеокамеру, чтобы оставить человечеству аудио и видео свидетельство этого возвышенного и познавательного общения. Впрочем насмехаться и подшучивать он также умел.
Насколько мне известно, Параджанов в основном жил посредничеством в купле-продаже антиквариата. Хотя в своем скандальном выступлении в театре на Таганке в конце 1981 года, он заявил, что папа римский присылает ему бриллианты, которые он выгодно продает. Кроме этого, Параджанов крайне нелестно отозвался о власть имущих. И 11 февраля 1982 года его снова сажают в тюрьму по обвинению в даче взятки должностному лицу. Конечно, пребывание в родной тбилисской тюрьме, нельзя было никак сравнить с лагерем в Пржевальске. Говорят, я сам не был свидетелем, что его друг известный актер Додо Абашидзе без проблем заходил в тюрьму, под честное слово забирал великого режиссера в баню, а вечером возвращал его на нары. Было несколько открытых заседаний суда. На одном его любимая актриса Софико Чиаурели выговаривала судье, что, мол, кто вы такие, чтобы судить такую знаменитость, на другом Сергей уверял судей и собравшихся, что ценит и любит советскую власть. Сразу же после его освобождения из зала суда, Параджанов начал работать на киностудии «Грузия-фильм» режиссером-постановщиком фильма «Легенда о сурамской крепости» в содружестве с тем же Додо Абашидзе. Все перипетии работы над фильмом подробно описаны в моей книге. К этому времени, мне удалось уже посмотреть «Саят-Нова» («Тени забытых предков» я увижу только после смерти режиссера) и по сравнению с этим фильмом «Сурамская…» показалась мне немного пестрой, эклектичной. Сергей же желал от меня только похвал и не выносил моей более чем умеренной критики.
Сразу после этой картины Параджанов приступает к короткометражному фильму «Арабески на тему Пиросмани». Художник самоучка Никала Пиросманашвили (1862-1918), он же Пиросмани родился в Кахетии, но все его творчество связано с Тбилиси. Впервые его работы я увидел школьником, когда нас взяли на экскурсию в музей искусств. До сих пор не могу забыть своего впечатления от увиденного, особенно от его удивительных зверей. Я более чем уверен, что любовь Параджанова к Пиросмани также идет из раннего детства. В этом малом опусе, немного похожем на работу об Акопе Овнатаняне, Сергей объяснился в любви и к городу Тбилиси. Но у него был другой грандиозный замысел. Еще вначале 70х Сергей во время работы над сценарием «Исповедь», которая повествует о его детских впечатлениях, вместе с кинооператором Игорем Беляковым создал серию фотозарисовок, своеобразную раскадровку некоторых эпизодов будущего фильма. Но время для реализации этого замысла еще не пришло. На студии «Грузия-фильм» Параджанов начинает свой новый проект – по сказке Лермонтова «Ашик-Кериб». Работа над этим фильмом, где значительная часть снималась в Баку, была на грани срыва в связи с армяно-азербайджанским конфликтом. Фильм повествует о перипетиях любви бедного юноши к дочери богача. Картина была снята на удивление многих на азербайджанском языке. Сергей считал «Ашик-Кериб» личным вкладом в урегулирование конфликта, хотя его усилиями, конечно, не удалось замолчать пушки. В 1989 году на студии «Армен-фильм» запускается производство фильма «Исповедь». Первые кадры этой картины – сцена похорон соседской девочки Веры, снимались у Параджанова в родном дворе. Он восстанавливал в памяти свои впечатления полувековой давности, пытался в образах рассказать о событии, потрясшем его и, возможно, предопределившим его мирощущение. Съемки продолжались два дня, и к концу второго Параджанов почувствовал резкую боль в области легкого. Съемки были прерваны, и как оказалось позже, навсегда. Великий город Тбилиси, которому посвящено много замечательных стихов, песен, музыкальных произведений, мог бы получить в подарок одно из самых поэтичных кинопроизведений. Но судьба распорядилась иначе. Кадры с «Исповеди» вошли в очень грустный фильм «Параджанов. Последняя весна», поставленный его другом Михаилом Вартановым.
В 1992 году в очень тяжелое для Тбилиси время на стене его дома была открыта мемориальная доска. В более спокойном 2004 году, в старой части города был открыт памятник великому тбилисцу. Параджанов изображен в полете – скульптор Важа Микаберидзе сделал свою работу, вдохновленный моей фотографией, поставленной самим Сергеем. История этой фотографии заслуживает отдельного разговора. 15 мая 1981 года мои ноги, как обычно, подняли меня на Святую Гору – Мтацминда, к Сержику, как мы его ласково называли. У Сергея чаевничали две дамы – цветоустановщицы киностудии «Ленфильм», которые участвовали в изготовлении копий фильма «Саят-Нова». Увидев меня, Сергей тут же предложил всем нам прогуляться. Так мы оказались на одной из маленьких улиц, восстающих от улицы Арсена. Как я понял, Параджанов давно облюбовал это место с видом на Мтацминду. Он указал мне место, откуда я должен был снимать будущий шедевр, расставил в глубине кадра цветоустановшиц, нашел место и себе. С удивительной для его грузного тела легкостью он подпрыгнул, потом второй раз, затем в третий… У меня была тогда простейшая камера «Зенит» со слегка широкоугольным объективом не первой свежести. Не подвела и последующая обработка материала. Увидев готовую фотографию, Сергей тут же назвал ее «кадром века», а я – «полетом черного ворона».
Изменилось все – время, мы, наш город. Даже балкон на снимке с прыгающим Параджановым потерял свой восточный образ, превратишись в уродливую коробку. Наш Тбилиси и тот и не тот. Некоторые еще продолжают воспринимать его колыбелью поэтов и художников, другие видят в нем источник безбедного существования, третьи говорят об его агрессивной политике и называют источником всех бед, четвертые, их большинство, выживают. Все меняется в этом мире. Новое поколение погрязло во всевозможных фейсбуках и гаджетах. Но и у них, живущих в постоянной погоне, навязанной самоубийственной цивилизацией, появляется желание понять откуда они и куда идут. И очень возможно, что знакомство с личностью настоящего тбилисца Параджанова, с его художественным наследием будет и для них ошеломляющим открытием.
Юрий Мечитов, фотограф